СЕВЕРНАЯ ТРОЯ
Интервью с Петром Сорокиным
http://expert.ru/northwest/2009/49/sorokin/
Мы привыкли к тому, что у Петербурга есть четкая дата рождения, что он появился на свет в результате грандиозного замысла одного человека. Все, что происходило на берегах Невы до этого волевого решения, естественным образом относили как бы к «доисторическому периоду». Раскопки на Малой Охте, в месте впадения Охты в Неву, дают все основания изменить подобный взгляд на историю Петербурга.
Сегодня многими они воспринимаются в неразрывной связи с конфликтом вокруг «Охта центра». В некотором смысле это логично: именно подготовка к строительству активизировала деятельность археологов – уже три года археологическая экспедиция работает без перерыва. Очевидно, что в данном случае речь идет не просто о памятнике, который может пострадать из-за амбиций «Газпрома». Это памятник, который позволяет переосмыслить, дополнить историю города. «Единственный в Европе деревянный замок XIII века» – чем не лозунг? Но город еще не готов к осознанию масштабов открытия. Страсти вокруг «Охта центра» явно превалируют над трезвым пониманием того, что же дают раскопки в устье Охты и почему их надо сохранить.
«Это место, безусловно, уникальное, – подчеркивает руководитель Санкт-Петербургской археологической экспедиции ИИМК РАН Северо-Западного института культурного и природного наследия Петр Сорокин. – Нигде на территории Петербурга ничего подобного нет и быть не может. Здесь и на противоположном берегу Охты, где некогда существовал город Ниен, сосредоточено порядка 90% находок допетровского времени. Это следует как из наших знаний литературных источников, так и из археологических исследований».
КОЛОНКА ДЛЯ ИСТОРИКОВ
– Археологи и историки называют раскопки на Малой Охте петербургской Троей. Какие основания для этого? Просто яркий образ или что-то большее?
– Петербургская Троя – не просто красивые слова, тут есть вполне очевидные аналогии. Здесь, как и в Трое, многослойный памятник: можно видеть сооружения разных эпох. Если точнее, мы можем проследить четыре этапа крепостного строительства. Правда, сооружения не такие эффектные, как в Трое, потому что сделаны из земли, а не из камня, как там. Но значимость раскопок, по крайней мере для Петербурга, вполне сопоставима. Теперь мы можем зримо наблюдать историю этой территории с XIII века.
– Мне не раз доводилось слышать, что основные знания о прошлом дают письменные источники, археология лишь дополняет их. Как соотносятся раскопки на Малой Охте с данными литературных источников?
– Письменные источники очень часто неполны и недостаточны для воссоздания всей картины. Чем дальше уходим вглубь истории, тем более критично проявляется их неполнота. Так, при раскопках в устье Охты мы обнаружили укрепление, которое не упоминается ни в каких источниках. Это мысовое городище, которое здесь существовало в XIII веке, до строительства крепости Ландскрона. Занимая возвышенную часть дельты Невы, оно было опорным пунктом для контроля водного пути из Балтики на Русь. Правда, пока сложно судить, что собой представляло это укрепление, кому принадлежало: может, новгородцам, может, зависимой от них ижоре. Необходимы дополнительные исследования.
То же можно сказать и о крепости Ландскрона – археологические раскопки существенно меняют наши представления о данном сооружении. Письменные источники содержат противоречивую информацию. Согласно русским летописям, она была построена мастерами из Рима и имела мощные укрепления. А в шведской «Хронике Эрика» говорится, что прорыт ров между двумя реками и за ним возведена стена. Но раскопки дают совершенно иную картину. Перед нами регулярный замок, причем очень большой по размерам. И, кстати, уникальный. При том что по планировке крепость Ландскрона – типичный западноевропейский замок того времени, она не имеет аналогов. Потому что это деревоземляное сооружение, а таких в Европе нет. Они когда-то существовали, но позже были перестроены в камне и поэтому исчезли. Здесь волею судьбы все осталось.
И относительно крепости Ниеншанц раскопки дали много новой информации. Так, ранее у нас было минимум знаний о планировке первоначальной крепости. Для второй крепости Ниеншанц в распоряжении историков действительно были подробные планы, но это проектные планы, а реализация проектов оказалась несколько иной.
Помимо средневековых сооружений нами выявлен пласт эпохи неолита и раннего металла – 5-3 тыс. лет назад, причем тоже с уникальными находками: сохранились остатки жилищ, деревянных рыболовных сооружений того времени. Надо понимать, что находки дали много информации не просто по истории Петербурга, но вообще по археологии региона. До недавнего времени бассейн Невы был на археологической карте большим белым пятном. Здесь не было известно никаких памятников вплоть до крепости Орешек, то есть до XIV века.
А теперь выстраивается вся хронологическая колонка: есть неолит, ранний металл, есть отдельные находки раннего железного века, который является промежуточным между древней эпохой и средневековьем. То есть мы можем четко констатировать, что эта территория всегда была обитаема – с большей или меньшей степенью интенсивности, но обитаема.
ПОТОРОПИЛИСЬ С НАХОДКАМИ
– Основная ценность этого памятника – деревянные сооружения, но известно, что такие находки очень сложно сохранять. Какова их судьба?
– Надо понимать, что деревянные и кожаные находки археологов еще более подвержены разрушению, чем просто изделия из дерева и кожи. Они долгое время находились в земле, пропитались влагой и поэтому разрушаются быстрее. И чтобы их сохранить, необходима специальная консервация – это кропотливая и сложная работа.
Сейчас мы можем обеспечить сохранение только наиболее ценных и небольших по объему находок. Вопрос сохранения выявленных в процессе раскопок исторических сооружений, таких как деревянное основание башни крепости Ландскрона, к сожалению, пока не решен. Многие находки могут погибнуть, потому что изначально сохранение такого большого количества древесины не было предусмотрено. Несмотря на уникальность наших находок, ни один музей города не готов принять их.
Оптимальный вариант – создать отдельный музей. И в самом начале раскопок мы ставили этот вопрос перед городскими властями. Есть много примеров, когда музеи, призванные открыть новую страницу в истории европейских городов, создавались в процессе раскопок. Здесь уместно вспомнить шведский корабль «Ваза» или Музей средневекового Стокгольма. Последний, кстати, возник на месте котлована под новое здание шведского парламента, которому по этой причине так и не суждено было появиться.
– Идея создания музея под открытым небом, которая высказывалась специалистами, – насколько она необычна?
– Большинство средневековых городищ, которые есть на Северо-Западе, прекрасно сохраняются под открытым небом. Можно вспомнить Староладожское земляное городище или Изборское городище, много открытых музеев в окрестностях Новгорода. Если поехать в Финляндию, там почти в каждом крупном городе есть старая крепость, которая существует как открытый музей.
– Сам по себе фактор времени насколько серьезную роль играет? Во всем мире сейчас стараются копать как можно тщательнее, а значит, медленнее.
– Вообще, методика археологических раскопок за время существования археологической науки сильно изменилась. Если рассматривать вопрос в ретроспективе, то первые археологи, работавшие в XVIII веке, скорее напоминали современных «черных археологов». Они выкапывали находки всеми возможными методами и просто занимались их коллекционированием. Тогда считалось, что самое главное – найти.
Но такое понимание задач археологических раскопок осталось в прошлом. Сейчас ценность представляют не сами находки, а контекст, в котором они обнаружены. Находка, оторванная от контекста, почти полностью теряет свою ценность. Это как в криминалистике: все находки должны быть зафиксированы в трехмерном пространстве, их взаимное расположение дает значимую информацию о событиях того времени.
Ведь культурный слой раскапывается всего один раз. Он переводится в научную документацию, и от того, насколько тщательно это сделано,
напрямую зависит, как много информации он в итоге даст. Более того, археологи приходят к осознанию, что через 20-30 лет, с развитием науки, из культурного слоя можно будет извлечь гораздо больше информации. Поэтому мнение, что археологи стараются как можно больше всего раскопать, ошибочно. Сегодня скорее стремятся как можно больше всего зарезервировать на будущее. Раскапывают только те памятники, которые разрушаются – либо природой, либо в результате строительства.
Санкт-Петербург
15.12.2018
http://expert.ru/northwest/2009/49/sorokin/